THE TWELVE ROUNDS OF BOXING!
1
Наконец, мы у цели. Но тут опять жопа. Нет, это если фигурально выражаться. А на самом деле их две. С черными, как смоль волосами.
Низкорослые крепыши.
Мы было... А они - Стой! Не велено!
Может быть им не велено. А нам велено!
Дядя - Вы кто?
- Ганчев! - это один.
- Панчев! - это другой.
Дядя переспрашивает - Я что-то не пойму... Ты - Ганчев? А ты - Панчев?
Они смеются - Дядя, вы большой путанник!
- Я Ганчев!
А дяде десять раз повторять не надо. Рубанул. И Ганчев на полу.
Второй - судорожно досмеиваясь: - А я Панчев!
И следом за Ганчевым. На пол.
- Ну, вот... теперь всё точно... Вот Панчев... а вот Ганчев! - говорит дядя.
Теперь мы смеёмся.
- Вот Панчев! - говорю.
- А вот Ганчев! - подсказывает Блин Сода.
C близнецами всегда такой кавардак. И не разберёшь кто из них кто. Слава богу, теперь разобрались. А то неясность всегда раздражает.
Дядя демонстративно зажал обе ноздри и говорит соответствующим голосом:
- Внимание! Входим в плотные слои российской ителлигенции!
Входим.
И сразу на Недержанского. Он в прихожей ошивается. "Итальянскую" делегацию встречает.
Жовнер ему - Генри, вот ита...
А тот - Да брось, Жо! Какие это итальянцы?! Так... бульварная шпана! Ты-то как к ним затесался?
А Жовнер врёт и не краснеет.
- Генри, да какая шпана? Окстись! Это'ж все наши сотрудники. С радио. Хотели вот... тебя немножко разыграть...
А тот хитёр, как тысячелетний лис.
- Надеюсь... они хотя бы тихие?
- Да мы вообще тише некуда!!! - выпалил дядя. Лучше бы промолчал. А то даже забинтованную руку не успел спрятать. Тихий!
- C новым опусом вас, Генрих Афнутич! - говорю. И все наши - с новым опусом! с новым опусом вас!
Как будто с новым годом его поздравляем. Или с браком. Что всегда приятно только в первые минуты...
Он кивает. И оттаивает. Мы же о его новом детище заговорили. А это писателям всегда приятно. И не только начинающим. Но и тем, кто в сокровищницу мировой литературы уже своё успел наложить порядочно.
Видим, прямо на наших глазах человек душой добреет.
- Ну, засранцы, - смеётся Недержанский. - вы тут только потише! Всё'ж тута не из пивного ларька публика. Без грубостей, господа!
- Гер Генри, - опять дядя. - Да какие грубости? Мы сегодня только и делаем что... не делаем грубости! Гуляем. И никаких грубостей! Так ведь, братаны?
Если мы не из Италии, то к нам и интерес соответствующий. Не итальянский. А нам что - в прихожей торчать? Мы вперёд.
Публика davvero почётная. Мне многие по "Криминальной хронике" знакомы. Или по телеканалу "Культура"?... Всё в голове cмешалось и плыёт. Надо меньше пропускать.
У одной бабы лицо словно блинами облеплено - Кавалерия Новосельская!... Адвокат Обольщевский-Гладкий со своей пушкой. Он её везде таскает. Фон Шмудель и Яков Пудель. Вроде даже Байдар мелькнул. Но не уверенно.
Все расфранченные, расслабленные... И у каждого по изрядному фужеру с шампанcким. И над всей этой массой звуки новой девчоночьей группы "Липкие письки". Sweet, sweet бой - песня называется.
Оно и верно. Не Вагнера же им слушать? ( Кстати, Зико решил заменить Вагнера )
А "Липкие письки" - вполне нормально. Они сейчас по всей России гремят. Такой пиар раскрутили - вся Россия в "Липких письках" оказалась! Народу нравится это дело...
Мы в кучу сгрудились. Не знаем чего делать. Одно дело - кулаками махать. А тут надо беседу поддерживать. В высоких материях ковыряться. Знамо дело - вечность не дремлет! Нетленку им подавай! Это я про бутерброды с черной икрой...
Все эрудицией блещут. А мы - левый боковой, правый прямой, аперкот, сайд-степ. Разве ж это до кого дойдёт?... Нет, если в прямом смысле - то конечно! Но мы же сюда не буянить пришли? Понимаем масштаб мероприятия.
Стоим, как куча колхозников. Как остальная интеллигенция не рассасываемся...
Жовнер это просёк. Стал нас по парам сортировать. Дядю с Содой, Пасюкевича с Задоновым, Василиана с Ластиком... А меня с собой.
- Раз уж вы толком не знаете зачем вы здесь, то походите хотя бы, потолкайтесь в культурной среде! Окультуртесь!
Мы думаем, оно и правильно. А то что? Вот дом-комод... вот Недержанский и его балаган... И что дальше? Мы всё, что Кузьма Лукич сделали. Теперь и расслабиться не грех. А то может этот старый пердун и сам не знает чего от нас хочет?
2
Жо меня под руку. И мы тут же натыкаемся на румяного толстяка. Он шампанское стоит, прихлёбывает.
- Эй, вы! - тычет в меня своей сосиской.
- Вы кто? Впервые вижу!
- Io? Mi chiamo... Ааа... Я-то... Пенки!... А это ( указываю на Жовнера )
- А это я знаю! Я о вас спрашиваю. Я - Подслюняев! Литературный критик!
Я стою. Варежку разинул. Впервые живого критика перед собой вижу. Совсем живого. Писателей то я уже видел. И в гробу частично. А критика ещё нет.
- Пенки? Нет, не слыхал! Странный псевдонимешко! Ха-ха! А по полной программе как?
- Меня?... Пенкифор я, дядя!
- Час от часу не легче!
А сам из фужера всё хлюпает и хлюпает.
- Ладно, пусть будет Пенки! Так проще! Ха-ха! Значит, пишите?
- Да так...
- Я вот и вижу, что - "да так"! Вы пишите дерьмо и сами это знаете! Ну да... а мечтаете пробиться в элиту. Хотите встать в круг с Бакуниным, Сминаевым и Левиным-Заплетаевым! И даже... О! С самим Недержанским! Так? Да по вашей побитой, смазливой физиономии видно, что так! Ха-ха! Но запомните ( изрядный глоток ) вы - ничто! Вы полное дерьмо!... Да... маленький ньюанс... а вы случаем не из родственников Генриха Афнутича? А то в данном случае у меня будет абсолютно диаметральное мнение. Гениальное ( громко рыгает ) - гениально во всём! Даже в отпрысках. Так?
Dico di no.
- О! Я так и знал! Вы действительно ноль! Никто! Ха-ха! Пишите о своих молодёжных тусовках, продажных куклах?... Студентках... Или, упаси господи, фэнтези?!... Я понимаю, вaш уровень это какой-нибудь жалкий литературный портал! Ха-ха! А до бумаги... вам ещё расти и расти, юноша! Так-то!
Я чувствую, пора бить морду. Но совершенно безвольно стою. Сам на себя не похож. Ошарашил он меня что ли?
Только что-то промямлил в ответ. И всё.
Или это из-за ответственности? Дашь в морду - тут такое начнётся! И что потом?
А он со мной закончил. За Жовнера взялся.
- A! A! A! Cтарый диссидентишка Жо! Старые сплетни на новый лад? Вы и ваше радио - источник заразы! Права человека? Сталинизм? Может брюки в жопе жмут? А, Жо? И никакой политики?
- А вы бы, господин Подслюняев, если бы не демократизация, то так бы и просидели всю жизнь в "Советской женщине"! - запальчиво ответил Жовнер.
- А я неплохо в "Советской женщине" сидел! - заметил критик.
А это что? Журнал? Или газета? Или она сама? Тут я не в курсе, други мои.
- Так вот... времена поменялись... И я... видите, при Недержанском! Вы - чукчи - читали хоть его последнюю вещь?
Я мотнул головой.
- О! А ещё хочет стать писателем! - опять насел на меня критик.
- А сам не читал "Приключения жука-педераста"!!! Cемьсот одна страница! Вот он - наш современный Лео Тольстой!
- Ну, а хоть с "Голубой баней РФ" знаком?
- Не моя тема! Наверное, вам это ближе? - говорю. А кулаки уже капитально зудят.
Критик на секунду остудился. А потом опять в своём стиле.
- За "Баню" ему дали Брюкнера! А тебе, Пенки... Пенки, да?... только пустую бутылку из под "Наполеона" могут дать! После банкета. Ха-ха! Да и то - не дадут!
- А вы знаете, Подслюняев... у меня для вас сюрпиз, - сказал Жовнер. И руку во внутренний карман суёт.
Я думаю, вот-те-на! Его грязью поливают, а он сюрприз вручает! Я думал, Жовнер был лучше этой компании. А он такой же как они. Грязный жополиз Жо!
- Только поставьте фужер куда-нибудь, - просит Жовнер.
Тот поставил на стелаж с книгами Недержанского. Их там штук тридцать было. Или даже пятьдесят. Много.
- Только вот и терпишь вас из-за ваших сюрпризов! - самодовольно произнёс Подслюняев.
- Давайте! Что там у вас?!
Улыбаясь и предвкушая подачку. Надо же критику на что-то жить?
Я тоже смотрю. Какое подношение будет. Что можно критику при случае дать.
А Жовнер вроде как бы передумал. Руку из пиджака резко выдернул. Отвёл назад. А потом...
А потом его кулак со всей силы влепился в румяную физиономию! Вот это удар! Тот даже пукнуть не успел!
Всей своей тушей на стелаж завалился. Да так с ним и рухнул. Я смотрю - какая картина! Лежит критик весь в толстенных опусах. Про жуков-педерастов. Но на то и
работа у него такая - всегда быть в гуще литературного процесса!
А Жо сам себе не верит. Кулак свой разглядывает. Головой качает.
И я удивлён без меры. Пальцы правильно сжаты. Большой не выпирает. И весь вес в кулак вложил, когда бил. А не просто ткнул.
Я быстро - Где научились?
- Да на вас глядючи, Пенки! А так... нигде специально!
3
Всё внимание на нас. Это же не немое кино. Грохот-то какой!
Подслюняев вырубленный лежит. Тяжелый нокаут у критика.
Хватаю с соседнего столика бутылку с шампанским. И всё содержимое ему на лицо. Надо же его очухать?
Тем более у него глаза закрыты. Как у покойника.
Жидкость полилась. Он, не открывая глаз, облизал губы, причмонул и говорит:
- Полусладкое!
И обратно к себе в кому.
Конечно, мы не ведь не в театре, где можно паузы часами держать. Здесь эта пауза стихийно возникла. Людям нужно несколько секунд, чтобы переварить вырубленного критика. Всё ведь вроде так культурно развивалось. И вдруг вот оно - рукопрекладство на презентации!
Одна гламурная вешалка не выдержала. И что есть мочи завопила:
- Критика убили!!!
- Вот этот - молодой!!!
- В черных перчатках!!!
И понеслась. Волна воплей.
- Пиздец Подслюняеву! Ура!
- Да вы что?!
- А? Ах, да... какая жалость...
- Автора "Анализа" кокнули! Автора "Анализа" кокнули!
Я у Жо - Какого "Анализа"?
Жо мне - Он автор "Анализа русской литературы"!
Думаю, теперь у него самого анализы будут брать. В больнице.
А Недержанский в приказном порядке: - А ну-ка, схватите его! Живо!
И главное - все на меня сваливают, а не на Жовнера! Но я даже не в обиде. Наоборот - в полном восхищении. От того что Жо натворил.
Я только - Жо, вы с нами?
- А вы не видите? ( и глазами на Подслюняева )
- Тогда на выход! - уже криком.
А где тут выход сам черт не разберёт. Такие анфилады у Недержанcкого писателя! Наверно весь этаж занял.
Опять что-то грохнуло. Стекляшки от люстры во все стороны. И на головы почтенной публике, и в фужеры с шампанским, и на закусь.
Оказалось, это Обольщевский-Гладкий своим хозяйством балуется. Пушкой. Нас хочет задержать.
Часть присутствующих на него кинулась. А то ещё всё собрание перестреляет! Мы-то ведь с Жо cовсем бесствольные.
Смотрю, Василиан музыкальное сопровождение готовит.
Я конечно люблю Cannibal Corpse, Death, Krisiun, Hate, Hate Eternal, Morbid Angel, Six Feet Under, Satyricon, Dark Funeral, Machine Head, Marduk, Testament, Shining, Electric Wizard, Avulsed, Autopsy, Immortal, Limbonic Art, Sear Bliss, Broken Hope, Cryptopsy, Dimmu Borgir, Nile, November's Doom, My Dying Bride, Cephalic Carnage Opeth, Soilent Green, Mastodon, Sleep, Code, Slayer, Akercocke, Exodus, Atheist, Cynic, Gnostic, Flotsam & Jetsam, Hades, Rob Zombie, Cathedral, Queens of the Stone Age, Sadist, Sadus, Cradle of Filth, Pestilence, Iced Earth, Draconian, Runemagick, Psychotic Waltz, Children of Bodom, Manilla Road, Candlemass, Mourning Beloveth, Solitude Aeturnus, Nevermore, Trivium, Moss, Teeth of Lions, Winter's, Blood Сeremony, Pod People, Burning Witch, Serpent Cult, Unearthly Trance, Astra, Sheavy, Atomic Bitchwax, Вадима Мулермана и Аллу Борисовну, но сейчас здесь зазвучала совсем другая музыка. Это были суперзвезды глэм-рока 70-х - группа Sweet. Песня "Action". А следом за ней - их же: "AC-DC" и "Peppermint Twist". Это была очень удачная звуковая дорожка к тому, что происходило у Недержанского. Включайте и наслаждайтесь, други мои!
Но уже через мгновение я упустил Василиана из виду. А надо ведь ещё остальных собрать. А как в этой куче-мале? Когда даже Ластика не слышно.
Где дядя Сява? Где Сода? Где остальные?
Я Жовнеру - Вы-то хоть не отставайте! Держитесь рядом!
- Держусь, Пенки! Ох, и кашу мы заварили!
Нравится ему это.
А мне invece. Не очень. Хотелось культурно пообщаться. Тем более тут такие сливки собрались. Посидеть.
На столиках были кремовые торты. Значит, и чаем могли угостить. Я люблю такие торты. А вместо этого снова скачем туда-сюда. Пихаемся, толкаемся, опрокидываем мебель. Отбиваемся от тянущихся к нам со всех сторон рук. Как будто мы два римских Папы. Прочь! Благословлений не будет!
Ускользаем. Извиваемся. То что вытворял Назим Хамед в ринге - то и мы здесь вытворяем. Но без хамедовского изящества.
Вырвались на свободный участок. Куда он ведёт? Всё равно!
Нечего раздумывать, когда за вами гонится свора мастеров культуры!
Здрасьте-приехали! Из какого-то проёма выплывает Новосельская. Всё пространство собой заполонила.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать.
Я открыл свой. Для резкой, короткой реплике ей в ответ.
Но вдруг откуда-то прилетел один из тех кремовых тортов, что я видел раньше и... впечатался в её полное, словно облепленное блинами лицо. БАЦ!
Сладкие ошмётки во все стороны.
Все смотрят - а это Яков Пудель метнул. Метатель херов! А диссидент, надо сказать, со стажем. Что - в нас целил, дядя?! Ау!
Та отплевалась сперва. А потом отчеканила:
- Комуняки сволочи!
