THE TWELVE ROUNDS OF BOXING!
ДЕВЯТЫЙ РАУДН
1
На первом этаже, возле лифта сталкиваемся с Олегом Малоигоревым, братом Игоря Малоолегова. Олег стоит, как дуга-передуга. Жмёт на кнопку вызова. Тщетно...
Ну и странный видок. На голове какой-то древний картуз. Как у подмастерья начала ХХ века. Керзовые сапоги. В руках два баула. А на шее несколько вязанок бубликов. Всё это означало одно - Олег вернулся из командировки.
- А? Ну что, ребята... Дубевич, говорят, помер?
- Как помер?! - мы.
- А энто... я видел... евонное тело Ёлкинс с Палкинсоном... Палкинсом... выносили! Вперёд ногами!
- Ха! Так не в гробу же! - сказал Сода.
- Пьяный в жопу!
- Ооооокаааааааак! Не лады! - глубокомысленно изрёк Малоигорев, заваливаясь вместе со своей амуницией вбок.
- Олег, стой! Ты куда?
Хватаем, чтобы не разбился. Баулы раскрылись, а там чего только нет. В одном колбасы, сыры, сосиски, бутыль настоящего молока. А в другом несколько бутылок водки, пиво, ликёр и шесть пузатых рюмок из толстого стекла.
- А рюмки-то зачем?
- А... а они сказали... я же на поезде ехал... так, говорят, чего ж ты будешь из горла-то пить?... А так - чин-чинарём! У меня всё культурно! Вообще всё!
Мы с Содой его подхватываем. И домой повели. А дядя и остальные здесь остались.
- Пенки, только без всяких шоу! - сказал дядя.
Да я и сам понимал. А то на main event опоздаем. Это я про Недержанского.
Баулы взял я, а Сода Малоигорева придерживает.
Несколько этажей надо пройти.
И вдруг видим - преспокойненько так спускается. Кто бы вы думали? Ну, я не знаю...
А тот плешивый старикашка! Нас увидел - аж глаза вылупил. Понял, что возмездием запахло!... Развернулся. И айда наутёк. Всё-таки живенький он, надо признать. А у нас Олег на руках, баулы со снедью... Затыркались. Ещё секунда - и улизнёт, гнида!
Я хватаю вязанку этих бубликов. Прицелился. И бросил. Попал! На шее у него закрутились! Я ещё одну - опять попал!
Он замешкался. Бублики между ног болтаются - бежать трудно... А я в три прыжка и к нему.
Бац - кулаком по затылку! Тут-то он и обмяк. И спиной на меня падает. А я ведь не какая-нибудь скотина невоспитанная - подхватываю его вежливо. Мол, вам нехорошо? Cечас я вам помогу. Я думаю, други мои, так надо всем себя вести. А то у нас любят в стране руки распускать! Очень низко нравственность стала падать. А это всегда не приятно.
- Ты кто?! Кто тебя послал?! - ору на него. А сам замахиваюсь.
А у него никакого ко мне интереса. Как будто я ему мозги сдвинул. Ещё разок что ли вмазать? Может они тогда на место встанут?
Он мой кулак увидел и забормотал: - Ампутатор!
- Кто? Я?!
Головой мотает.
- А кто?!
А я сам про такого впервые слышу.
- Ампутатор! - бормочет. Ух, несносный старик!
Да, всё это очень странно сегодня.
Воткнул ему бублик в одно место и к Свёкле тащу. Пусть присмотрит за ним пока. Нам уже - ну, ей богу же - некогда!
У бабок переполох.
- Ой, девки - мужчина!
- Да ещё с бубликами!
- А почему у него бублик во рту? Ты чаво, касатик? Закусываешь поди?
Я Свёкле всё быстренько набросал. Она кивает. Потом говорит:
- Пенки, накапай мне рюмок пять водки! Чтоб голова просветлела что ли...
Я взял пять рюмок. Расставил на столе. И разлил в них водку.
Она их все по очереди выпила. Не закусывая. Смотрит на меня.
- О! Мозги яснеют!... Не боись, Пенки, мы с него не слезем!
А я поглядел на них. Да уж - точно не слезут, когда Акулина с Геей этого "бублика" уже на диван валят. Что, старикан, думаю - наслаждайся!
- Вы только по-аккуратнее... он нам живым нужен!
- Не боись! Мы этому цыплёночку только кое-что пощипаем! И себе почешем! Ха-ха!
А я как бы невзначай говорю - Ампутатор?
- Чаво?
- Да так... вспомнил про Ампутатора...
Cвёкла насторожилась. Насколько ей позволяла выпитая водка.
- Эй, так он чаво? Больничный? Не заразный?... Эй, девки, вы там... Пенки говорит - заразный он!
- Тьфу ты, Свёкла! Нормальный он! В самом соку мужик! В собственном соусе, видишь?!
А она уже отмашку даёт. Мол, всё ОК! А те и без ОКея с него штаны стаскивают. Руки-то мы ему связали. Так что он одними ногами отбрыкивается. Святой человек!
Так. Бабки про Ампутатора ни-ни. И то - хлеб.
Я бегом к Соде.
- Ну, как? Уделал?
- Да так... приложился разок...
- Хе... а куда ж ты его?
Я быстро объяснил как всё было. А про Ампутатора промолчал. А то опять в дураках останусь. Мысленно всё теперь обмозговывать буду. Один.
Дверь нам открыл Игорь Малоолегов.
- Вот... подарок из Африки! Получите! - сказал Блин Сода.
И вручаем Игорю Малоигорева. Со всеми его "африканскими" прибамбасами.
Игорь видит, что мы так добры к его брату - стал нас к себе приглашать.
- Ребята, а давайте посидим? Выпьем водки!
Я думаю, ну что за страна такая - каждый второй водку предлагает! И - заметьте - от всего сердца!
Мы ему - Потом, Игорёк! Вечером! Торопимся! Бежим!
- Ааа... лады! Дело - верстак! - говорит.
Это от Кокерского все нахватались. Как чего - так сразу "дело - вертстак"! Мне и самому нравится.
На следующем развороте чуть было ещё одного Игоря не сбиваем. И какого-то незнакомца с ним.
Это Игорь Кипнис. А кто другой - я не даже знаю.
Игорь Кипнис - весь такой рафинированный, жантильный... ( не знаю, что сие означает, но красиво звучит ) Ортега-и-Гассет, Маркузе, Поуп так и слетают у него с языка. Эдакий Сева Новгородцев Яузского разлива. О Севе я от дяди слышал. Хороший чел. Наш. У дяди даже несколько кассет с его передачами на BBC cохранилось. Записывал на кассетник со своим братом в начале 80-х. Я их тоже слушал. Хорошие передачи.
И Кипнис - хороший чел. Ему под пятьдесят. Но выглядит, как человек без намёка на возраст. Мы с ним на Горбушку частенько ездим. И боксёрские поединки вместе смотрим.
А рядом кто?
Но вот что меня поразило. Его лицо. Оно у него всё в мелких-мелких морщинках. Разве что на губах их нет. И глаза. Удивительные. Как будто это два шарика заледеневшей водки вместо глаз. ( Опять она здесь! ) Можете представить какой у него взгляд! Как вечная, алкогольная мерзлота!
- Это Пенки!
Знакомит нас Кипнис.
- А это - Пекка!
- Очень приятно!
- Оченн приятнноо!
- Блин Сода! Мастер кулачного боя! ( а я что же - не мастер? во скольких боях участвовал! или меня Игорь по-культурнее хочет изобразить? )
- Блинн?!
- Блин Сода я! А ты - Пекка? Из Финсляндии?
- Оттуда, оттуда, Блинок! Из Финсляндии! - успокаивает его Кипнис.
- Теперь я вас вижу живьём! - говорит Пекка. - Интереснноо!
- Ещё бы! - польстил самому себе Сода.
- Ребята, я Пекке о вас рассказывал... по интернету... мы с ним общались... Он из журнала Buldozer... Такой у них журнал комиксов...
А я и не слыхал про такой. Может этот Пекка - как наш Василиан? Ну, что-то навроде?
Кипнис пригласил нас к себе. Но и на сей раз мы были вынуждены отказаться. Опять договорились о вечере. Этот Пекка с нас комиксы рисовать затеял. Ладно, выясним, что с ним. Но комиксы - это интересно.
- Дело - верстак! - сказал я. Нравится мне это выражение.
2
Мы буквально скатываемся на первый. Никого. Куда они сгинули? Выходим из дома. Вдруг слышим крики в песочнице. У нас во дворе песочница. А рядом большой деревянный мухомор. Оттуда кричат.
Мы туда.
А там сам Рафаэль Зефиров в скандале участвует. Я уже говорил - Зефиров был председателем клуба онанистов нашего района. Забыл только как его клуб называется. То ли "Лопушок", то ли - "Снежинка"?... Навроде Мягкого Софта товарищ. Лицо круглое. Глазки маленькие, как бусинки. Красные, атласные брюки обтягивают толстые ляжки. И розовые сапожки на ногах. Почти как у Софта фасон.
И ещё - Зефиров был редактором "Вестника онаниста". И собственный сайт имеет. Вобщем - творческая личность.
Но сейчас ему не до творчества. Он бегает вокруг деревянной подпорки этого гигантского мухомора, а за ним дядя бегает.
Остальные наблюдают. Из них только Ластик в этой кутерьме участвует. Носится, лает... Его стихия!
- Это по какому случаю? - Блин Сода cпрашивает.
Пасюкевич было рот раскрыл, а Cода:
- Вася, лучше ты скажи!
- А я, Блинок, даже сам не очень прекрасно понимаю... Это лучше надо смотреть!
Зефиров кричит:
- Знаешь, Сява, мы не просто так на сеансах занимаемся... у нас идеологическая подкладка имеется... Есть секции устойчивой эрекции... семейные секции... международный отдел... Симпозиумы проводим... конгрессы... А ты, Сява, лапоть! Русский лапоть! Вот так!
Зефиров понимал, если он оторвётся от мухомора - дядя его догонит и растопчет. А вот беготня по кругу давала хоть какие-то шансы.
- 200 евро в год и будете получать полное удовольствие... от членства в нашем клубе...
А у дяди на всё это только один ответ - Убью, сука!
- Пенки, а я вот что думаю... - сказал Спиридон Тимофеевич. - а уж не его ли это рук дело? Прости за каламбур! В силу ихней направленности - так это они могли мою находку стащить, а?
- Не знаю, - говорю. - Я не Агата Кристи! Но если мы всех будем подозревать - у нас ни одного честного человека не останется! Кроме, конечно, представителей власти... Хотя... в силу своей специфики, как вы говорите.... они его запросто могли спереть! Точно!
- И у меня такая же херня напрашивается, - философски заметил Задонов.
А дядя никак за Зефира не зацепится. Бросает кулаки, а попасть не может. Только сильнее злится от этого. Это всегда плохо действует. Если бьёшь мимо. Быстрее устаёшь.
А Зефир invece свою неуязвимость почувствовал. Дядю подкалывает. Мол, пусть и дядя подпишется на "Вестник онаниста". 200 евро в год. И полное удовлетворение гарантированно. Дядя уже просто вне себя.
Вдруг слышим - треск. Что трещит? Где трещит? Зефиров трещит?...
А потом и вовсе странное - шляпка мухомора покачнулась... и упала на землю. Мы в сторону. Где дядя? Где председатель клуба? Ничего не понятно. Из всей троицы только Ластик живой и невредимый. К Ваcилиану жмётся.
А мухомор, глядим, то туда, то - сюда! А потом и вовсе - на нас попёр!
Мы его схватили. Переворачиваем. А там - дядя Сява.
А где преседатель - неизвестно. Один только свежий номер "Вестника" на земле валяется...
Мы не мистики. Во всякую чушь не верим. Ну, чтобы Зефиров взял и испарился. Или по воздуху улетел. Просто когда шляпка падала - Зефир, наверное, задами ушёл. От нас можно задами уйти. Есть проход.
Кто знает - может быть сейчас этот Рафаэль за своё движение на Китай-городе агитирует? Вы его там видели?
3
У дяди пальцы в крови. Ободрал о деревяшку. Когда по председателю бил. Я ему руку обработал. А потом перебинтовал. Вид - как будто ему её не дотайпировали. А это вообще не простой процесс.
- Голова-то у него как? На месте? - это Василиан.
- Дядя, вы как?
- Нормалды! - отвечает. - Что вы из-за царапины хай подымаете?
- Нет, а с головой как?
- Ха! Она у меня никогда не болит! Даже такое чувство, как будто её и нету...
Мы искренне порадовались за дядю. Что он не страдает головой. Я вот её почти каждый день чувствую... А это царапина быстро заживёт.
Пока мы тут с нашим дядей возились - из подъезда ещё один дядя выходит. Дядя Фоня. Это он сегодня пел "Вечерний звон", когда я с пердимовскими махался. Тот самый - с пятого этажа бас. А ведь когда-то в Большом басил. Cила!
И всё у него вроде нормально. А присмотрелись - нет, не всё. Голова у него большая и почти лысая. Только над ушами какой-то мох имеется. Нос толстый. Красный, с синими прожилками. В Большом ему его постоянно пудрили. А сейчас уже без надобности. Да дядя Фоня и без пудры такой "Вечерний звон" вам вкатит - будете потом три дня в уши камфорное масло капать. Вот так сила искусства воздействует на организм, други мои!
Он грузный, как и все оперные певцы. Это специфика исполнения опер. Супертяжёлый вес. Как в боксе.
На дяде Фоне белая рубашка, красный галстук и пиджак. И большие черные ботинки. А ещё - большие, семейные трусы.
Он направлялся по своим делам. В вытянутой правой руке он держал брюки и говорил:
- Брюки - вы сопли!
Мимо нас прошёл, как будто не заметил. И только знай себе повторяет:
- Брюки - вы сопли!
Своим сочным басом. Да ещё и нараспев потом.
Ну, где-нибудь его остановят. А нам c ним связываться - времени нет.
Идём уже по Покровскому бульвару.
И вдруг нас обгоняет. Кто, как вы думаете? Жовнер с "Уха Москвы"! Без Молодого Пирожковского на сей раз. И походочка у Жовнера гаденькая. Жовнерская. Да нет, нормальная у него походка. Это я чтобы его принизить сказал...
Дядя говорит:
- Ага! А нам вроде с ним по пути?
Мы закивали. По пути. Да.
- А вот щас я его за жопу и схвачу! - говорит дядя.
Мы не возражали. Он же не убивать его собрался. Сейчас похохочем. Да и дядя пусть развеется.
Мы уже в предвкушении. Какую он сейчас свою жовнерскую гримасу скорчит! Обхохочешься! И про права неизвестного нам человека начнёт распространятся. А ведь делов-то - за жопу просто схватили!
Дядя пригнулся. Руку протянул. Чтоб за искомую область схватиться. Всё лицо в улыбку превратилось.
А этот Жовнер вдруг остановился. Развернулся. И - БАЦ! - дяде точнёхонько в челюсть кулаком.
И дальше пoшёл...
А мы не то чтобы за ним - мы дядю под руки хватаем. Чистое попадание, что тут скажешь! Отличный удар! Bravo!
Пострадавшего на скамейку сажаем.
- Дядя, как вы?
Он вообще не реагирует. Говорить не может.
- Тоническая судорога, - cказал Блин Сода.
Так оно и есть.
- А ведь это не Жовнер! - говорю. - Этот был в перчатках... И глаза... Вы видели?
Мы по сторонам зырк-зырк. А его и след исчез.
- Серый пиджак евонный был... а вот брюки и перчатки... - сказал Блин Сода.
Пасюкевич вдруг говорит:
- А это, друзья, как по Пушкину... Или - Ганушкину? Забыл... Впрочем, не столь важно... Помните... Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил, И лучше выдумать не мог!... Чистейшей воды бихеворизм! Но это нормально! Это хорошо!
Ага, а я в это время нашатырь дяде сую. Мы все на скамейке расположились. Ждём, когда дядя в себя придёт.
И вдруг видим - ещё один идёт. В сером пиджаке.
