Карл Иванович Кляк не любил детей. Он кидал в них снежки зимой. Или камни летом,
прячась
в кустах. По какой-то неведомой причине дети отравляли ему жизнь...
Его последней придумкой стало сталкивание детишек, не достигших восемнадцати
лет, под колёса поезда метрополитена. Cтоит какой-нибудь ребёнок, а тут Кляк
его в спину... Крик, скрежет и как результат - бесформенные куски мяса! А
сам Кляк наблюдает потом сложившуюся картину, возмущается со всеми на предмет
" куда смотрит машинист! " А в душе-то рад-радешенек сволочь!
Или вот сегодня. То же самое с девчушкой лет семи. Пока её мать спорила
с какой-то тёткой о преимуществах химической завивки перед нехимической, Кляк
сделал своё дело и тут же спрятался за колонну.
Крик, скрежет и как результат - бесформенные куски мяса вместо весёлого
и здорового ребёнка!
Мамаша в рёв. Поезд стоит. Машинист выбегает и смотрит на пути. Потом
говорит милиционеру, закреплённому за этой станцией, - Ну, черт! Это черт
знает что! И опять в мою смену! Уже три раза за неделю! Ну сколько же можно!
Милиционер ( устало отмахиваясь ) - Федь, да знаю я! Мне это самому
уже во где сидит!
И тыкает пальцем в горло.
Машинист машет руками, - Василич, да ты что?! Не сейчас! Потом выпьем...
Пассажиры возмущены до полного предела. Из вагона выскакивает почтенного
вида мужчина с портфелем и сразу в крик на безвинного машиниста.
- Вы что ж это, голубчик?! Я опаздываю на свинпо... на симпозиум! Я
профессор химических наук и член-корреспондент! Я через три часа должен быть
в Лондоне, а я ещё до Брюсселя не долетел!
Бабка в шерстяном платке, высовываясь из окна, спрашивает у профессора,
- А ты, милок, часом не Меньделсон?
Волнение нарастает.
- Вот блядь - тут до Ногинска туда и обратно никак не доедешь, а эти
из Брюселей не вылезают! Мудоломы!
- Их оттудова и не выкуришь!
- Да уж - профессура!
- Они ещё не то напишуть!
- Когда деньги есть - почему бы не написать?
- Я слыхал, в Брюсселе НАТО находится... Так мож он из этих?
- Кого?
- Кого? Генералов! Только под видом химика! Их тут много сейчас шмыгает...
Вынюхивают... чего бы им в следующий раз распилить!
- Ракеты наши распиливают!
- Кого?
- Да генералы! Кто! Глухой что ли?!
- Да ничего я не распиливаю, - взмолился профессор. - Я химик!
- Во-во! И в кислоте растворяют! Изверги!
И вдруг какая-то женщина завопила, - Ой, бабоньки! У меня колбаску
спёрли! Сервилат!
Одни говорят, что во всём виновата школа и непомерно высокие налоги.
Два старика чуть было не подрались...
Бабка в шерстяном платке указала на профессора, - Вот ентот и спёр!
- А что, - сказал милиционер Василич. - товарищ профессор, я должен
освидетельтсвовать ваше порфо... порно... портфоливо!
И, не дав тому как следует повозмущаться, выхватил у него портфель...
- Я химик, - сказал профессор. - Вы должны это учесть.
- Колбасу-то видать он и схимичил! Химик!
- Если колбасу не найдут, значит он не генерал. По крайней мере не
натовский...
- А почему?
- Ха! Так у них в Брюселях с питанием всё нормально! Ему резону нет
у этой бабы колбасу тырить!
- Как бы до ноты дело не дошло!
- До какой ноты?
- Международной! Лапоть ты!
- Скорей всего это мелкий мошенник.
- Э, так ведь он и водяные знаки мог подделать! Химик ведь!
- Надо бы нам кошельки проверить... А то когда мы девочку давили -
он это запросто мог сделать!
- Я свой не вынимал.
- А я... когда от меня жена ушла... уже два года не вынимал...
- Ваша фамилия! Предъявите документы! - сказал Василич. И добавил,
- Плиз! Сэнкью!
А профессор почему-то страшно покраснел и сказал, - Не скажу!
- Ну, точно. Значит он и сожрал!
- Выходит - не генерал?
- Вот как! Это значит, пока мы тут её мать давили... ну, в чувство
приводили - он вашу колбасу лопал! Вот ведь сучара! А девочка уже под колёсами
была!
Мать погибшей девочки сказала, - У меня тут такой ляпсус вышел... а
вы... вы... так себя ведёте, товарищ профессор! Постеснялись бы!
- Ваши документы! - ещё строже сказал Василич.
- Вот... Это паспорт... а это заграничный паспорт...
Все сразу загалдели.
- Товарищ милиционер, ну что там? Приметы сходятся?
- Неужто поймали обормота?!
- А я этого фоторобота ещё аж в 71 году видал! Никак не изменился!
- А его по какой статье посодют?
Кляк аж усмехнулся.
Василич четко произнес, - Иосиф Филиппович Кальсонштейнер!
- Вот-те на!
- А ты думал, он купец Калашников что ли ?!
- А я ведь не даром говорила - Меньделсон!
- Я бы таких сам из Калашникова!
- Ну, да. Тебе только дай! Ты и своих половину перестреляешь! Руки-то
вона как трясутся, сучара!
- Так и есть! Теперь всё ясно! Сионизм протягивает руки!
- Девочка ни за что погибла!
- И вы туда же - насилие пропагандируете?
- Я просто констатирую факт.
- В другом месте константируй!
Милиционер повертел в руках загранпаспорт и сказал, - Извините, товарищ!
Я вижу, вы абсосо... абсо... асолютно не причасны к трагедии! Желаю удачи
в Мадриде!
Раздались недовольные возгласы.
- А говорят, правовое государство строим! Тут явные следы съедения
и давления налицо, а его отпускают!
- За что ж его отпускают?!
- И ребёночек, значит, тоже не на нём?! Во дают! Вот вам и правосудие!
- А в России всегда так! Если б тебя за жопу схватили - тебя бы загребли!
- Иди на хуй!
- Сам иди! А то я тебя, как ту девку сам на рельсы положу!
Женщина вдруг сказала, - Ой, товарищи... извините... я колбасу нашла...
Она в другой сумке была.
- Вот, - сказала бабка в шерстяном платке. - а мы на уважаемого человека
подумали. Что ж ты, сука, свою колбасу разглядеть не могла?!
- Да вставить бы ей эту колбаску в одну место... тогда бы разглядела!
Пизда!
- Свою вcтавь, блядь!
- Не знаю... но это заманчивая мысль... От меня когда жена ушла...
- Да знаем мы про твою жену. Надоело уже!
- Херасе - человека хотели оговорить!
Все стали проявлять себя с лучшей стороны.
- Ну, как вы, товарищ профессор?
- Вам лучше?
- Вы про НАТО нас извиняйте! Хотели вас с говном смешать... да вот
не получилось...
- Ну, не всё сразу.
- Ну и что, что еврей? Они что - не люди?
Все вдруг замолчали.
- А давайте не будем забегать по этому вопросу вперёд?
Все с облегчением согласились...
Женщина в фиолетовой юбке набросилась на машиниста.
- Вы, мужики, совсем озверели! Вам и в рот даёшь, и зад... а вам всё
мало! На малолеток наезжать стали! Порнушники! А ты - маньяк! Маньяк ты!
- Да вы что?! - сказал машинист. - Я поезда туда-сюда перегоняю.
- Ага! Перегоняет он! Знаем! Перегонщик! Ширинку растегнёт и перегоняет!
От Курской до Бауманской! Думаешь, на этом оргазм словить?
Видя, что вся станция в апогее, Кляк как ни в чём не бывало подходит
к женщине и участливо спрашивает, - А это ваша девочка была? А как её зовут?
А сколько ей лет? Ах, как жаль! а то вот у меня конфетка есть... " Мишка
на севере "
Подруга матери погибшего ребёнка, видя такую доброту, говорит Кляку,
- Ой, ей сейчас не до Мишки! Хотя... дайте, я съем конфету! А то волнение...
Понимаете? Мишка - он такой! Как вспомню - хоть сейчас к нему беги! Мы с Маруськой
часто у него бываем... Самец - что тут скажешь?!
Она запихивает в рот шоколад, а обёртку бросает на пути. От чего машинист
мгновенно вспыхивает.
- Ну, это уж слишком, гражданка! Вы чего фантики на путя бросаете?!
Вам что - одного ребёнка мало?!! Народ совсем наглость потерял! Тут дети давленные
падают, а она ещё фантики бросает! Психованная! А потом меня маньяком обозвут!
Ага!
Женщина извиняясь, отходит от края платформы и обнимает свою горем
убитою подругу.
- Ну... погоди реветь то! Может ещё всё обойдётся...
Та ей в ответ.
- Мы с отцом Анютке вчера сапожки дорогущие купили! За две тыщи! Она
их только сегодня надела... Знала бы я чем дело закончится... да разве я ей
разрешила их надеть?! В старых бы пошла! Тоже мне - королева! Нет, говорит,
сегодня в них пойду! Вот и доходилась - сволочь! Сдохни, бдядь!
- А может с сапожками и ничегошенки не случилось? - говорит подруга.
- Ты их потом Нюрке продай! Ну... хотя бы за семьсот... Если кровью не слишком
заляпаны...
- Ой, да это мы с отцом ототрём, ототрём! У нас и порошки новые есть!
- с энтузиазмом отозвалась мать погибшего ребёнка. - Говорят, всё могут оттереть!
К ней подходит Василич и говорит, - А вас, гражданочка, я должен остра...
офтра... оштрафать!
Подруга ему, - Совсем охуел что ли? Маруська и так уже убытку на две
штуки понесла! Это не считаю, что она в Анютку до того вложила! Да по какому
поводу штраф то, законник ты херов?!
- А за действия... могущие проивести к сходу сосу... соса... сосава
с рельсов, - невозвумито отвечает Василич.
- За подкладывание, так сказать, потусто... посторонних предметов на
железо... железно... образное полотно! Понятно?
- Сам ты - железнообразное полотно! - говорит подруга.
- Да разве ж Анютка - посторонний предмет? - говорит мать. - Кровиночка
родненькая! Солнышко моё ненаглядное! А состав ваш как стоял, так и стоит.
И никуда не сошёл!
- Да в том то и дело, что стоит! - говорит милиционер. - Люди на работу
опаздывают! Видите, профессор на симпозиум рвётся... как пёс с поводка...
- Вам что же - профессор дороже ребёнка? Дожили! Да его самого пора
на химию!
Милиционер гнёт своё, - И всё из-за вашей халатности и разгильдяйства,
мамаш! Всё - платите тыщу рублей!
- Хуй ты их получишь!
- Тише, Маруська! Он же при исполнении!
- А я, - мать угрожающе замахивается сумочкой. - горем убитая!!!
- Я вынужден препро... препук... препре... оводить вас в участок!
- Маруська, лучше откупись... По судам затаскают - больше потеряешь!
- Вы знаете, у меня стольких денег нету, - говорит мать погибшей девочки.
- Вот... только сто рублей... Хотела девочке на пломбир...
Василич задумчиво чешет подбородок, беззвучно шевелит губами и, наконец,
говорит, - Пятьдесят ещё подкиньте, а? Мне б тогда на пивко хватило. По-большому...
Может у подруги вашей своло... сволоч... слово... хотливой найдётся? А?
Женщины расплачиваются и довольный Василич отходит в сторону.
А тихий бес - высокий и худой - направляется к выходу. Прикрывая рот рукой.
Чтобы никто не увидел его улыбку.
